Чтобы продлились дни твои
Свежий номер: 21 марта 2024 (4961)
тираж номера: 4050 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Чтобы продлились дни твои


Во время беседы в доме-интернате с людьми, о которых пойдет речь, невозможно не вспомнить две библейские цитаты – слова Иисуса Христа: «Делая людям добро, не ждите от них благодарности»  и пятую заповедь, высеченную Всевышним на каменных скрижалях: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле». Потому что реальная жизнь в нашем набирающем обороты прагматичном XXI веке подтверждает  правоту этих слов.    
...На Крещение в молельной комнате священнослужители храма Святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии провели красивую  церемонию – освящения воды, после чего  праздник переместился в столовую,  одновременно являющуюся концертным залом дома-интерната на Пучковке. Перед постояльцами выступил хор храма Серафима Саровского.  Чистое и возвышенное пение уносило мысли пожилых слушателей в далекое далеко, где светлели их души и наполнялись радостью сердца. После финальной песни хор откланялся, но аплодисментов не последовало – старики сидели без движения, словно загипнотизированные, стараясь как можно дольше задержаться в доселе неведомом для них состоянии отрешенности и наслаждения.
– В дом-интернат приезжают с концертами многие коллективы, даже детские сады, – рассказывает сопровождающая меня сотрудница дома-интерната Светлана. – Представляете, как трогательно нашим подопечным смотреть на выступления крошек-трехлеток? Некоторые учебные заведения привозят не только  артистов, но и угощение для зрителей.  Казалось бы – горстка конфет и печенья, но для  больного одинокого человека – это дополнительный повод выбраться из комнаты. Мы возим своих стариков в кинотеатры, организуем  экскурсии по городу и святым местам. В Коренной пустыни им трудно спуститься к источникам – кто на костылях, кто просто обессилел от возраста и недугов, поэтому договариваемся, чтобы «газель» подъехала вниз, прямо к целебным источникам.
Дом-интернат на Пучковке – общего типа, в отличие от привилегированных учреждений для престарелых здесь немало людей со «дна»  –  бывших заключенных и бомжей, не имеющих средств к существованию. Живут здесь и беженцы с Украины, и несколько выпускников-инвалидов Беловского детского дома. Последним – по 35-40 лет, они  физически сильны и в обязательные четыре часа трудотерапии делают много полезного для интерната: метут дорожки, ухаживают за газонами, помогают кормить слабых. Но большинство постояльцев – обычные пенсионеры преклонного возраста и люди с ограниченными возможностями здоровья, такие, как уверенно движущаяся по коридору нам навстречу Мария Васильевна.

Мария Васильевна
«Маша – местный почтальон,» – представляет ее Светлана и оставляет нас побеседовать с глазу на глаз.
Мария Васильевна – 73-летняя голубоглазая блондинка с моложавым лицом –восседает в инвалидной коляске, словно на троне. На ней – красный бархатный спортивный костюм, на коленях – кипа газет.
– Типография оказывает интернату благотворительную помощь прессой: три раза в неделю привозит по 100 местных газет, 39 экземпляров «Российской газеты» и  кроссворды, я развожу их нашим постояльцам. А еще   письма, открытки, телеграммы.
– Трудотерапия  у вас такая?
– Какая трудотерапия в моем возрасте? Это называется: «Маша – добрая душа». Люблю общаться с людьми и быть в курсе событий.
Мария Васильевна – инвалид с детства: парализованы ноги и висит «тряпочкой»  кисть левой руки. В интернат перебралась в 39 лет из села Чермашное Солнцевского района вместе с мужем – инвалидом по сердечному заболеванию,  умершим несколько лет назад.
– Что бы я делала в селе? Здесь накормят, уберут,  постельное белье поменяют. С одеждой, правда, беда. Рука не работает, стиральной автоматической машины  нет, вот и приходится просить постирать  санитарочку или  медсестру, а ведь загрязнения у меня производственные: пока раздашь газеты, и одежда, и руки по самый локоть становятся черными от типографской краски.
– Почему же не выдадут передник и нарукавники?
– Да что вы! Я же в них некрасивой буду!

Инесса Степановна  
Судя по ее ухоженной внешности и грамотной речи, – интеллигентка, горожанка. В доме-интернате живет с сентября прошлого года. Возраст – 77 лет. В молодости закончила Красноярский строительный техникум, 23 года работала инженером по снабжению на Сахалине, потом купила дом, как она выражается, «на юге»  –  в селе Зорино Обоянского района и переехала туда вместе с сыном.
Находясь в интернате, Инесса Степановна обращается во все инстанции, пытаясь наладить жизнь 42-летнего отпрыска, вернувшегося из годичного заключения и оказавшегося без работы и крыши над головой.
– В августе сгорел наш дом. Я находилась в интернате и, узнав о пожаре, слегла.  Освободившись, сын приехал ко мне. Я отдавала ему оставшиеся 25% пенсии, персонал кормил его в столовой, ночевал он на Курском вокзале, простудился там, – рассказывает о своем горе Инесса Степановна.
С большим трудом, благодаря помощи прокуратуры Обоянского района, она добилась, чтобы сыну нашли место слесаря со служебным жильем –  отдельной комнатой в сельском доме. Теперь женщина обращается  к  местным и районным властям с просьбой выплатить им компенсации как погорельцам. Сумма небольшая – 10 тысяч на каждого, но проблема в том, что 6-месячный срок подачи документов  упущен.
– Помогите хоть кто-нибудь! – восклицает измученная бесчисленными проблемами мать.

В поисках оправдания
Я прошу Светлану познакомить меня с кем-то из наиболее многочисленной категории постояльцев –  стариков, за которыми отказались ухаживать взрослые дети.
– Для них дети – запретная тема даже в общении с соседями по комнате,  что уж говорить о прессе! –   предупреждает  Светлана. – Понимаете, оказавшись в нашем учреждении, престарелые родители, особенно матери, испытывают жесточайший стресс и проходят через колоссальные испытания. У женщин обостряется  материнский инстинкт, и они, как ни парадоксально,  начинают оправдывать детей, днями копаясь в прошлом и отыскивая собственные ошибки в воспитании.
В трехместной комнате только кровати и тумбочки –  ни телевизора, ни полочки с  дорогими сердцу мелочами.  Одна соседка ушла с пакетом белья в постирочную, другая – уехала в гости к родственникам.  74-летняя Анна Ивановна (имя изменено) сидит, спустив ноги с кровати, не зная, куда отвести глаза, чтобы не смотреть на меня.
– Руки немеют, пальцы немеют...  Дай, Господи, здоровья всем санитаркам и медсестрам, врачу и директору, что приютили и заботятся о нас. Сыну  54 года, он сам больной: и почки негодные, и спина  болит...  У него дочери и внуки. Зачем я ему? Приехала сюда по собственной воле. Сама. Никто меня не выгонял. Подписала все сыну и приехала, а он ни разу и не появился тут,  – буквально выдавливает каждое слово Анна Ивановна.
– Может быть, вы расскажете о взаимоотношениях с детьми  кого-то из ваших  знакомых, которые здесь  уже не живут,   –  перевожу разговор с неприятной  темы.
– Ой, да у нас тут столько  историй! – оживает Анна Ивановна. – Вот хотя бы про Петровну из Полевой. Она жила  напротив меня. Уже лет пять как умерла.

Ольга Петровна
Главной гордостью Ольги Петровны, школьной учительницы химии из Полевой, был сын Павел –  отличник, спортсмен, комсомольский вожак.  Он выбрал престижную в то время профессию военного и кочевал с семьей из одного военного гарнизона в другой, но отпуск неизменно проводил у матери. В один из приездов Павел заметил, что мать сильно постарела, обессилела, и  предложил забрать ее к себе:  «Как ты тут одна? С сердцем что случится, даже «скорую» вызвать некому».
Так Ольга Петровна оказалась в Средней Азии,  в занесенном песками и раскаленном военном городке.  Она старалась помочь невестке по дому, но все почему-то получалось не так – то каша убежала и пригорела, то жир летит со сковородки, то тарелка плохо вымыта.  Старая учительница понимала, что дело в другом – не хочет невестка видеть ее в своей квартире. Сын поначалу старался сгладить семейные конфликты, урезонить жену, но невестка оказалась настойчивой, и  однажды он сказал матери:
– Возвращайся!
– Куда, сынок? Дом-то я продала, ты на эти деньги «Волгу» купил. Куда мне  ехать?
– Там сестра твоя двоюродная, подруг  много, поживешь у кого-нибудь.
Посадил мать в поезд, помахал рукой. Когда подъехали к Полевой, пассажиры помогли пожилой женщине вынести вещи из вагона.  Она спустилась на перрон, посмотрела на родную станцию, села на чемодан и погрузилась в тяжелые раздумья.  Час, второй проходит – она ни с места. Люди  на обед сходили,  уже с работы по домам пошли, а она все сидит на чемодане да вздыхает. Куда идти? Как людям сказать, что ее Павлуша так с ней обошелся?   Когда стемнело, странной старушкой на перроне заинтересовалась дежурная по вокзалу.  Переждав рыдания, выслушала несчастную и...  повела к себе домой. Недельку погостила Ольга Петровна у дежурной, пришла в себя  и  начала оформлять документы в дом престарелых.
Через восемь лет Павла перевели  служить в Харьков, и он стал навещать мать в интернате – до Курска-то теперь недалеко. И вдруг вновь перестал ездить. Оказалось, что  20-летний внук Ольги Петровны попал в аварию. Врачи чудом его спасли, но сломанный позвоночник – приговор на всю оставшуюся жизнь.  Невестка бросила работу, чтобы ухаживать за сыном, Павел бегал по врачам и помогал чем мог. Когда он наконец приехал в интернат, старушка несказанно  обрадовалась, потянулась к нему, соскользнула с постели и,  ударившись о пол, сломала  обе руки.  Что случилось в этот момент с Павлом, какое озарение пришло к нему, неизвестно, но на следующий же день он поселился в комнате матери и около полугода ухаживал за ней. Ольга Петровна и скончалась на его руках –  ей тогда уже за 80 было...
  • Комментарии
Загрузка комментариев...