«Как закалялась сталь» по-курски
Свежий номер: 21 марта 2024 (4961)
тираж номера: 4050 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
«Как закалялась сталь» по-курски


Отправляясь брать интервью у Федора и Дины Бровкиных, отмечающих 25 октября  60-летие совместной жизни, и подумать не могла, что тема повествования выйдет так далеко за семейные рамки. Оказалось, что в самом центре Курска, в кирпичной девятиэтажке на улице Челюскинцев, живет Павел Корчагин периода развитого социализма.    
Зачем, спросите вы, нам знать о героях ушедшей эпохи? Потому что развитие цивилизации, как и отдельно взятой страны, идет по спирали:  от восстановления разрушенного войной народного хозяйства до политики  импортозамещения – всего один виток.
Человек, о котором пойдет сегодня речь,  схож с экранным образом героя Николая Островского: благородное лицо, открытый лоб, широкие брови вразлет.  Взгляд, некогда выразительный, ныне подернут поволокой тотальной слепоты. В правом ухе – слуховой аппарат.  По дому 84-летний Федор Михайлович ходит неуверенно, часто с поддержкой супруги, но, сев  в любимое кресло, преображается: прямая спина, горделивая поза –  точь-в-точь диктор советского телевидения. Трудно поверить, что предки бывшего секретаря обкома партии (курский «Корчагин» закончил трудовую деятельность именно в этой должности) – батраки, безземельные крестьяне, беднейшее  сословие царской России.
Родился Федор Бровкин в 1933 году в селе Благодатное Кореневского района.  В 1941-м второклассником видел отступление советских войск и захват села немцами. В тяжелое время оккупации впервые осознал, что такое  бескорыстное служение  призванию.
– Учительница  Александра Ивановна  попросила старшеклассников принести к ней домой шесть парт из закрывшейся школы и до самого освобождения Курской области в 43-м  занималась с нами, – вспоминает Федор Михайлович.

Спасти «Титаник»
Закончив семилетку со сталинской похвальной грамотой, Федор без экзаменов поступил в Рыльский сельскохозяйственный техникум. Выпускников   техникума распределяли по всему Советскому Союзу. Но   Бровкина, как одного из лучших, оставили в Рыльском районе участковым агрономом Слободской  МТС, где он  до самого призыва в армию в 1953 году обслуживал дальний колхоз в Капыстичах.
После демобилизации в 1955 году  молодого специалиста пригласили на должность  главного агронома колхоза имени Ленина в селе Шептуховка  родного Кореневского района. Через три года способного парня, болеющего душой за дело и имеющего подход к людям, избрали председателем колхоза.
Хозяйство было отстающим, с миллионными долгами. На трудодень колхозники получали по 200 гр хлеба и по 5 копеек деньгами. 25-летний Федор поначалу отказывался от руководства, как сказали бы сейчас,  тонущим «Титаником», но когда вслед за жителями села на его кандидатуре (комсомольца, не члена партии!) настояло партсобрание, был вынужден согласиться.
–  Принимаю имущество: по отчетности 120 коров, на самом деле 60, и те брошенные.  Свиней числится 350, по факту –  120. Плетневой сарай.  Хрюшки замерзли, выкопали норы в земле и лежат в них, –  вспоминает Федор Михайлович, держа в голове все цифры, будто вчера сверял бухгалтерский отчет с колхозным поголовьем скота.
Пожилые работницы фермы доили вручную по 10-12 коров. Если доярка заболела или по какой другой причине не вышла на работу, животные с ревом бежали по улицам в надежде, что кому-то понадобится молоко. Председатель понимал, что от нерадивых кадров надо избавляться.  В селе осталось  много выпускниц семилетки, но, отработав на ферме по его просьбе неделю-две, девушки больше не появлялись там. Федор не мог понять причину. Наконец, одна  призналась: «Старые доярки стыдят: «От тебя, дура, навозом за версту нести будет. Ни один нормальный парень не подойдет!»
И председатель решился на кардинальные меры. В течение месяца подобрал одиннадцать девушек. На взятые в банке деньги купил каждой по два халата – синий и белый, полотенце, мыло и в назначенный день  объявил коллективу:
– Спасибо, женщины, за работу, а теперь передавайте группы молодой смене.
За короткий срок на ферме был наведен порядок: животные стояли вымытые, вычищенные, даже беспризорных  поставили в стойло.
По распоряжению председателя в колхозное стадо стали набирать молодых телочек, и к имеющимся 10 группам добавилось еще 18. Численность коров возросла с 60 до 300 голов, взлетели вверх надои.
А перед председателем встала новая, более трудная задача: чтобы развивать животноводство, нужны новые коровники с электрической дойкой. Денег нет, стройматериалов – тоже. Бровкин несмотря на колхозные долги попросил кредит в банке. Его  увещевали: «Что ты делаешь, сумасшедший?». Федор Михайлович твердо стоял на своем.
– Поехал в Кировскую область, – вспоминает он. – Захожу в контору по заготовке леса. В помещении холод. Сидят четыре женщины.
– Что же вы мерзнете, девочки? Валеночки надели бы, платочки пуховые...
– Да где же их взять?
Через две недели отправил    заместителя, бывшего председателя колхоза, с подарками в Киров. Получаю телеграмму: «Выставляй аккредитив на два вагона отборного леса».
Этого мало. Формирую бригаду из 12 мужчин и командирую в Киров на заготовку леса.  Прошу конторских: «Если кто будет нормы продавать, направляйте ко мне». В то время в счет оплаты труда заготовщикам  отдавали 40% распиленного леса. Колхозники, годами не видевшие денег, хотели подзаработать. И как пошел к нам лес! Хранить негде –  на полях вдоль дорог сгружали!
Я еще и автопарк из Кирова пригнал. Смотрю, возле лесозаготовки стоят брошенные грузовики с пробитыми кузовами, помятыми кабинами.  Спрашиваю: «Чьи?» Оказалось,  колхоза Хомутовского  района.   Родина Хрущева –  там не было проблем получить новую технику.  Я –  к председателю. Купил по остаточной стоимости и отремонтировал восемь машин. А принял колхоз с двумя полуторками да разбитым ЗИСом.
В разговор вступает Дина Ивановна:
– Вы представить себе не можете! Идет Федя по селу. Старики встают с завалинок,  шапки перед ним снимают и кланяются. Муж им хаты-мазанки перестроил, железом покрыл. Начинают колхозники заготавливать торф на зиму, он приказывает: «Сначала  накопаем старикам, потом – каждый себе».

Первая награда
За девять лет председательства Бровкин построил три четырехрядных коровника, свинарник, овчарню, птичник  («никто не заставлял, а я завел 5 000 голов птиц»), кирпичный завод, каждую тракторную бригаду оборудовал столовой, в селе открылись трое детских яслей, Дворец культуры, бригадный клуб «Спутник». Животноводство и растениеводство –  лучшие в районе. За достигнутые успехи руководство представило передовика к званию «Герой Социалистического Труда», но получить заслуженную награду помешали завистники.  Мол, молодой, еще заработает, а вот в том-то колхозе показатели похуже, но председателю скоро на пенсию – надо человека отблагодарить. В результате Федор Михайлович получил орден Ленина и ушел на повышение.
Работая в Курском районе, никак не ожидал Бровкин жалобы от бывших своих колхозников, причем на самый верх – в Москву.
Шесть человек добились приема у Брежнева. Леонид Ильич выслушал посланцев и  сказал:
– Вижу, любите своего председателя...
– Иначе разве  просили   вернуть его назад.
– Ну, раз любите, так дайте молодому руководителю расти.

Рука об руку
Родители Дины Ивановны  были самыми чистоплотными в Шептуховке. К ним сельсовет устраивал на ночлег районное начальство, командировочных,  привели и нового агронома  –   пока квартиру не подыщет.  Старший сын Скрипкиных Федор погиб на фронте, и когда новый жилец представился Федором, хозяйка всплеснула руками: «Это мой сынок. Оставляйте!»
Дина в это время училась на медсестру во Льговском медтехникуме. В 1956 году, получив диплом, уехала к брату на Урал, но через полгода родители настояли на ее возвращении домой. Так произошла встреча Федора и Дины. В 1957 году молодые поженились.
– Старалась, чтобы Федя был одет с иголочки, чтобы с хорошим настроением выходил из дома, – рассказывает она.
В Шептуховском фельдшерско-акушерском пункте Дина Ивановна 791 раз приняла роды. В медицинской среде слыла грамотным специалистом:  если направляла больного в район, ее диагноз не оспаривался. После перевода мужа в Курск работала медсестрой на предприятии инвалидов на улице Ахтырской, а затем в здравпункте ПТУ для детей-инвалидов на Дзержинского. На пенсию вышла в 73 года.
– Сейчас как только кто займет заметную должность в органах власти, так сразу жена – директор, сваха – председатель, вся родня – начальники. У нас было по-другому, – объясняет Федор Михайлович, – У Гудкова Полина Фоминична работала учителем – не завучем и не директором школы.  Жены Шарова и  Иванова –  тоже учителя.   Никто не выпячивался.
Дина Ивановна воспитывала троих детей, ухаживала за престарелой мамой, была опорой и советчиком супруга, которого после переезда в Курск  дважды наградили орденом Трудового Красного Знамени.

Подводя черту
– Что я сделал за 9 лет работы первым секретарем Курского райкома партии? – подводит черту Федор Михайлович, словно зачитывает доклад с высокой трибуны,  –  Колхоз «20 партсъезд»  –  комплекс для коров на 800 голов  и 600 га орошаемого земледелия, колхоз «1 мая» – комплекс на 1200 голов и 400 га орошаемого земледелия, «Дружба» – овцеводческий комплекс на 12000 голов, «Новая жизнь» – комплекс на 2200 коров и 2500 га орошаемого земледелия, в том числе 800 га для овощей, картофелехранилище, поселок, детсад, Дворец культуры, административное здание, дороги по всему району...
– Доработался до  истощения нервной системы, поседел, –  вставляет жена.
– ... совхоз «Гуторовский» –  тепличный комбинат на 10 га и 2 гектара пленочных теплиц, опытная станция-комплекс на 1200 коров, 600 га орошаемого земледелия...
– Дети знали, что папа нужен людям, сами себе готовили,  стирали, убирались  в квартире, – продолжает Дина Ивановна.
–  Первым в области газифицировал «20 партсъезд», «1 мая» и «Новую жизнь». Три птицефабрики построил, больницы в Беседино и Лукино.  А сколько пришлось биться, чтобы здание на улице Дзержинского отдали под поликлинику Курского района!
– С третьего курса дети  по настоянию отца начали работать,  – ведет свою параллель супруга.
Будучи вторым секретарем обкома партии, Федор Михайлович перенес два инфаркта. После второго  московский врач заявил ему: «Если хотите еще пожить – уходите с работы. ЦК партии я проинформировал».  Бровкин отказался лечиться в столице, приехал в Курск, полежал в больнице месяц вместо четырех положенных и вышел на работу. Через две недели почувствовал, что геройствовал напрасно – при ходьбе его «бросало из стороны в сторону». Пришлось уволиться, не доработав до пенсионного возраста. Это был 1988 год.
За последние три десятилетия состояние здоровья Федора Михайловича неуклонно ухудшалось. После операции по удалению опухоли, потери зрения и слуха он уже не мог обходиться без постороннего ухода. «Сутками хожу вокруг него, оберегаю как хрустальную вазу», – говорит  82-летняя  Дина Ивановна.
При блистательных способностях хозяйственника и огромном вкладе в развитие экономики области трудно поверить, что Федор Бровкин,  высокооплачиваемый работник, за всю жизнь не смог скопить на автомобиль (даже собственных «Жигулей» не было),  детей квартирами не обеспечил –  до сих пор дочь и сын  (оба медики) выплачивают ипотеку.
Как бы не менялся политический режим в стране, как бы не переписывалась история,  народ не должен забывать тех, кто построил фундамент  сегодняшнего благополучия. Добро должно возвращаться, чтобы люди, подобные Федору Бровкину, вслед за Николаем Островским могли сказать: «Самое дорогое у человека –  это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое...»
  • Комментарии
Загрузка комментариев...