– Вы знаете, я так часто рассказывал о своей жизни, что уже и не знаю, с чего начать наш диалог, – поделился с присутствующими Владимир Бенедиктович. – Я предлагаю построить нашу дискуссию в формате «вопрос-ответ».
– Довольны ли вы тем, что связали свою жизнь с театром и кино? – прозвучал первый вопрос.
– Трудно сказать, – он сразу же застал актера врасплох. – Я никогда не стремился к этому, но так получилось, что каждый год моей жизни был тесно связан с театром: и в детском саду, и в школе я принимал участие в спектаклях. Закончил ВГИК. Его преподавателем стал Борис Бабочкин (Чапаев) – человек, который знал о театре если не все, то многое.
– Борис Андреевич говорил, что лишь через 30 лет любой актер начинает понимать театральное искусство, – вспоминает Владимир Бенедиктович. – Он был прав.
По словам Носика, у творческого пути нет финиша. Если актер говорит, что умеет все, то начинает деградировать. Жизнь идет вперед, поэтому учиться можно и нужно постоянно. Каждая роль, каждый образ открывает новые грани актерского ремесла. Но главное, что с возрастом хороший артист находит новые краски не только в своей роли, но и в ее окружении.
– Раньше я не изучал персонажей, которых играл, но сейчас мне стало интересно понимать их. Почему они делают то, что делают... Постепенно я все больше влюбляюсь в свою профессию.
В свои 66 у Владимира Бенедиктовича накопилось больше сотни ролей в кино. Но самая запоминающаяся, разумеется, первая. В кино он дебютировал в картине Игоря Добролюбова «Иду искать». В этом фильме его коллегами по цеху выступили Георгий Жженов и Лев Дуров.
– «Как пройти к Царь-колоколу» – эти слова стали первыми для меня в кинематографе.
От кино Владимир Бенедиктович вновь вернулся к театру и вспомнил один случай. На одном из спектаклей он (тогда в качестве зрителя) услышал шелест, будто кто-то разворачивает фантик. Он обернулся: женщина, продолжая непрерывно смотреть на сцену, аккуратно вытаскивает бумажные салфетки. Она без слов передает упаковку своей соседке, которая, также смотря на сцену, вытаскивает одну салфетку из пачки. Затем они почти симметрично промакивают ими проступившие на глазах слезы.
– Вот такая реакция должна быть у людей при просмотре хорошего спектакля. Зрители должны испытывать всю гамму эмоций и чувствовать сопричастность.
– Что для вас театр? – последовал очередной вопрос.
– Что появилось раньше – христианство или театр? – с вопроса начал отвечать Носик. – Я думаю, что театр. Поэтому он является институтом философии. Русская сцена не терпит бытовщины, нам важнее получить пищу для ума.
Глубоко интересуясь театром, Владимир Носик прочел очень много литературы. Его поразило то, что многие приемы Станиславского были уже описаны еще раньше драматургом, князем Сергеем Волконским..
– Я сопоставил работы Константина Сергеевича и Сергея Михайловича. У классика советского театра получилось своеобразное эссе, а вот у наследника русского, классического искусства (Волконский в 1899 году был назначен директором Императорских театров) – учебник практических упражнений. Он тогда смог определить многие ошибки актеров. Более того, я их обнаружил и у себя.
Владимир Бенедиктович продолжил поиски. На глаза ему также попались книги русского и советского режиссера Николая Петрова «13 уроков драмы». Он также во -многом опередил Станиславского.
– Прочитав эти сочинения, я в очередной раз убедился в том, что в искусстве необходима техника. Актер может и должен играть чувствами зрителей. Наклоны, движения, интонация, скорость помогают создать запоминающийся образ, пробуждающий чувства зрителя.
- Комментарии
Загрузка комментариев...
