А что там за горами?
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
А что там за горами?


В этом году исполнилось 120 лет со дня рождения земляка – художника Александра Дейнеки. Познакомим читателей «Сеймских берегов» с его воспоминаниями о Курске.    
«Родился я в 1899 году в Курске, рос за городом, в саду, на огородах. Родным некогда было заниматься моим воспитанием – отец и мать рано уходили на работу. Отец мой был железнодорожником, мать – работницей. Детство помню: луга с цветами, река, на которой начал плавать с трех лет, запах яблок, голуби. Школа. После уроков – опять река, ребята, набеги на сады, драки, быт пригорода, мастерового люда, прямые грубые нравы. Бродяжил с ребятами по деревням, удили рыбу, охотились; в городе дрались с барчуками-гимназистами, «белыми воротничками». В училище любил математику, слесарил, рисовал. Хотел быть инженером,  но оказалось не по карману. Шестнадцати лет уехал в Харьковское художественное училище. С этого момента начинаю вести самостоятельную (и экономически) жизнь. Отец, рабочий, очень недолюбливал художников и потому мне не помогал.
По праздникам на реке были рабочие гуляния, пели песни, которые запрещались. Мы влезали на деревья и смотрели, как казаки на маленьких сибирских лошадках разгоняли нагайками гулявших. Была суматоха, пыль, крик, и непонятно, что почему.
Я также смотрел на курские крестные ходы – огромные толпы людей в ярких костюмах, потных, спешащих за тяжелейшими фонарями в цветах, и меня удивляло, почему эту тяжесть надо тащить двадцать пять верст, и казалось, что это делают по приказу стражников, которые были верхами.
Но я любил ярмарки, и особенно где торгуют лошадьми самыми разными – и тяжеловозами, и орловцами, и простыми сивками с жеребятами. Я смотрел, как они делают пробежку и как они нехотя бегут – непривычные – и с каким гиком их понукают верховые – красавцы цыгане.
Меня улица заставляла драться, это был ее закон. Старше я был на кулачках и, приезжая из Харькова, ходил на замерзшую реку и, идя, думал, что это грубо и дико, а приходил,  сбрасывал шинель и с азартом лез в гущу; и я бил, и меня тузили, и было замечательно. Любил по топкому льду кататься на коньках, лед прогибался, я бежал и иногда проваливался. В половодье мы выплывали на лодке, нас несла мутная вода вместе с льдинами – это был азарт. Однажды лодку перевернуло, надо было в одежде выплывать, но азарт и желание пробовать не покидали. Я удивлялся всегда одному, что неприятность и несчастье нас не останавливают от азарта жизни, от оптимизма...
Сколько я себя помню, я всегда рисовал; мои детские впечатления и наблюдения я старался передать в рисунках – бегущие собаки, птицеловы с клетками, лошади в упряжке и просто лошади, летящие вороны... Примитивные, они, эти ранние зарисовки, были предельно искренни. В пять лет я засыпал над рисунками от творческого напряжения.
Никаких традиций, кроме традиций народного творчества, ни от отца, ни от матери я не воспринял.
Совсем маленьким, пятилетним, я любил рыться в бабкином сундучке в свертках сухих трав, вышитых рушников, в ее незатейливом хозяйстве... Сундучок был обклеен всевозможными картинками. Это были лубки, открытки и даже этикетки. Мне самому хотелось сделать нечто подобное. Моя мамаша уступила моим отчаянным просьбам и отдала на обклейку моими рисунками свой сундук.
Что это были за дни, какая кипучая деятельность! Появились фризы бесконечных охотничьих кавалькад, бегущие борзые с высунутыми языками, дамы под зонтиками в колясках, бабы с ведрами воды на коромыслах, марширующие солдаты, летящие на юг птицы и многое другое... Оба сундука погибли, обе старухи умерли, но какое это было замечательное время! Это первое мое оформление было, кажется, самым совершенным.
...В детстве сад при доме, где мы жили, казался мне непроходимым. Когда родители переехали в квартиру на горе, мне наш прежний сад показался таким маленьким под горой. Зато я увидел десятиверстые дали с рекой Сеймом, а за ней – уходящие к горизонту дубовые леса. Меня тянуло поглядеть: а что там за лесами, какая жизнь, какие люди?
В шестнадцать лет я поехал учиться в Харьков, промелькнули леса... Позже я много ездил по России. Европе, Америке, плавал и летал, обогащался впечатлениями. Но самым ярким из них был мой полет в двадцатом году над Курском. Я город сверху не узнал – в таком неожиданном для меня виде показались дома, улицы, сады. Я увидел город в иной перспективе, по-новому, но был еще далек от мысли, что это мне пригодится в искусстве.
Но я не только смотрел на далекие горизонты. Меня окружала суровая жизнь, временами жестокая.
Восемнадцатый год в Курске. Подготовка к первой годовщине Октябрьской революции. Первые опыты монументальных работ. Работаю в Наробразе инструктором, разъезжаю во губерниям. В Курске увлечения петроградскими левыми течениями: насаждаю на курских ухабах яркий кубизм... Работаю в курском РОСТА, ударные кампании в городе по изданию   и на фронте.
...Я сейчас разбираюсь в воспоминаниях, они разные – и зрительные, и осязательные, как далекие волны в поисках на радиоприемнике. Вдруг я слышу давнишние и родные голоса – отца, матери, звук песен за рекой, мычание коров, спокойную речь учителя и плач старухи, безнадежный, далекий, над умершим сыном. Потом до меня доходят запахи цветов, самые разные, самые тонкие – ведь каждый цветок пахнет по-своему, как свой запах имеет разный сорт яблок, смородины, деревья, даже птичка лесная и многое, многое...»
  • Комментарии
Загрузка комментариев...