Курские летописцы войны
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Курские летописцы войны


В Год памяти и славы Курский кинофонд не может не вспомнить с признательностью земляков, сражавшихся с врагом и приближавших Победу особым оружием, во владении которым им не было равных, – кинокамерой.    
Тем более, что на 2020 год приходятся даты памяти мастеров: 40 лет назад умер Юлий Кун, полвека лет назад – Лев Соколький.
Без легенд и мифов
Исследователям еще предстоит разобраться, почему талантливейшая художница-скульптор Юлия Альбертовна Кун, чья мать была пианисткой, ученицей Николая Рубинштейна и Петра Чайковского, отец – заведующим освещением Большого и Малого театров, а брат Николай – автором великой книги «Легенды и мифы Древней Греции», в 1914 году родила сына Юлия далеко от родной Москвы, в небольшом селе Солдатском Фатежского уезда. Пока автору этой статьи, увы, не обнаружившему на малой родине оператора следов пребывания его семьи, известно лишь то, что Юлия Альбертовна Кун была сотрудницей органов советской разведки. А, значит, некоторые страницы   биографии до сих пор могут быть засекречены.
Поэтому начнем рассказ сразу с 1937 года, когда 23-летний Юлий Кун окончил с отличием ВГИК – Всесоюзный государственный институт кинематографии. Чуть ли не со студенческой скамьи Юлий включился в работу над лентами «Ленин в 1918 году», «Александр Невский», «Подкидыш», «Дело Артамоновых». Ассистент оператора, второй оператор на «Мосфильме», – казалось бы, зачем искать иное место? Но в 1940-м Юлий Кун ушел на Центральную студию кинохроники, которая всего через три года за кадры с фронта (о контрударе Красной армии под Москвой) заслужит первый отечественный «Оскар».
Награду кинокомпания, переименованная в Российскую центральную киновидеостудию хроникально-документальных и учебных фильмов, возьмет в 2015-м за историю «доктора Лизы» (не путать с игровой кинопремьерой этого года). И закроется навсегда
А в феврале 1942 года Комитет по делам кинематографии при Совнаркоме направил Юлия Куна из Краснопресненского райвоенкомата на фронт, присвоив уникальное воинское звание «инженер-капитан». Первые пленки, отснятые Юлием Михайловичем под огнем немцев, вероятно, опять же до сих пор хранятся в режиме секретности, потому что на них запечатлены не самые победные эпизоды боевых действий Красной армии в том самом 1942-м: провал наступательной операции на харьковском направлении и оборонительной на воронежском, когда вермахт дошел до Волги. Но именно под Сталинградом Кун и его боевые товарищи снимали кадры, облетевшие весь мир, – несломленный Город-герой, где не осталось ни одного уцелевшего здания, и  крах 23 гитлеровских дивизий. Освобождение Донбасса в августе-сентябре 1943-го, Никопольско-Криворожская и Березнеговато-Снигиревская наступательные операции, разгром одесской группировки румынской армии, возвращение Крыма, столицы Венгрии, Австрии, Чехии…
«Принимал участие в съемках фильмов «Битва за нашу Советскую Украину», «Победа на Украине», «Победа на Юге», «В Румынии» и др. Особенно отличился в период битвы за Будапешт, проявив большую смелость и выдержку при съемке уличных боев», – отмечалось в наградных документах на ордена Красной Звезды и Отечественной войны I степени.
Была и воспетая в народной песне «медаль за город Будапешт». Леон Сааков, также фронтовой оператор, а затем парторг «Мосфильма», вспоминал, как она досталась товарищу:
«В разгар боев в городе советские войска вынудили отступить гитлеровцев на западный берег Дуная. Отступая, фашисты совершили очередное злодеяние: взорвали мосты, соединяющие Пешт с Будой. Для завершения съемок в Пеште срочно потребовалось снять погруженные в воду мосты. Шел ранний ледоход, мосты и набережная были под прицельным огнем со стороны высот Буды. Оператор Юлий Кун, рискуя жизнью, выполнил задание, пополнив «комплект» ранее снятого материала отличными кадрами».
Как ни странно, но первые послевоенные годы вошли в историю кино как «малокартинье», с преобладанием байопиков, как теперь называют биографические работы о знаменитых личностях. Но и в таких условиях Куну дважды выпадали если не шедевры, то безусловно достойные вещи: в 1948-м – «Мичурин» Александра Довженко, в 1950-м – «Жуковский» Всеволода Пудовкина. А вот «Степные зори» 1953 года, уныло и официозно изображавшие «борьбу хорошего с лучшим» в распространенном тогда стиле бесконфликтности, в летопись кино не вошли, зато подарили Юлию Михайловичу спутницу жизни: его женой стала исполнительница главной роли Ия Арепина. В 1955 году у них родился сын Юлий, впоследствии также работавший в кино, на телевидении и основавший музей, посвященный искусству бабушки Юлии Альбертовны.
И тут в карьере Юлия Михайловича начинается период, в который то и дело звучит слово «впервые». В 1956 году он с другим неутомимым экспериментатором Федором Проворовым становится руководителем целого подразделения операторов на съемках первого советского широкоэкранного фильма «Илья Муромец». (Курянам это творение режиссера Александра Птушко особенно дорого тем, что роль Алеши Поповича сыграл еще один земляк Сергей Столяров.) «Новая книга рекордов Гиннесса по кино» Патрика Робертсона уверяет: «В фильме участвовали 106 тысяч солдат-статистов, 1100 лошадей». На самом деле все эти «тысячи» – плод фантазии зрителей, рожденный благодаря кудесникам комбинированных съемок Александру Ренкову (опять-таки земляку, уроженцу Рыльска), Борису Травкину и Евгению Свидетелеву, а также оператору-постановщику. Они «применили остроумную систему отражения в зеркалах поверхностного серебрения и многократным экспонированием добились ощущения огромных человеческих масс, хотя перед их камерой было менее 150 человек, – восхищался оператор и педагог Григорий Айзенберг в статье «Изобразительные возможности комбинированной съемки». – «Массы воинов буквально закрывали землю до горизонта…».
Но, как оказалось, одно из главных дел было еще впереди. Более полувека на едином дыхании смотрятся все пять частей эпопеи Юрия Озерова «Освобождение». Авторы были удостоены Ленинской премии, единственным, кого обошли, был второй режиссер Юлий Кун… Наверное, в наградном комитете не были знакомы с кино изнутри и не знали, что на фильмах такого масштаба одному постановщику, будь он хоть профессионалом уровня Озерова, просто физически невозможно руководить съемками всех эпизодов. Но и без этой почести имя Юлия Михайловича было окружено почетом среди всех поколений кинематографистов. Вот отрывок из воспоминаний заслуженного деятеля искусств РСФСР Наума Ардашникова, работавшего оператором или режиссером таких произведений, как «Время, вперед!», «Старый Новый год», «Вся королевская рать», «Пришла и говорю»:
«Почему я пошел учиться во ВГИК? Не в медицинский, не в Гнесинское училище, не в ГИТИС или куда-нибудь еще… Вспоминаю сороковые военные годы. Поварская улица, дом тридцать. Сейчас здесь академия имени Гнесиных, а тогда был жилой дом, в котором проживала очень разная публика – от художника Тоидзе… до «вора в законе» по кличке «Пахан» и китайских семей, работавших в прачечной у Никитских ворот.
Проживал здесь еще один человек, сыгравший решающую роль в моей судьбе. Его имя – Юлий Михайлович Кун. Он был фронтовым оператором и появлялся в нашем дворе всегда на короткое время, вызывая восхищение статной фигурой в военной форме, на которой красовался боевой орден. В то время у ребят это вызывало неподдельный восторг.
Мои отношения с кинематографом в то время ограничивались лишь посещением «Первого кинотеатра», который находился на нашей Поварской улице. Сейчас там Театр киноактера. В то время это был лучший московский кинозал…
В один из редких приездов в Москву Юлий Кун зашел в нашу квартиру, ему надо было куда-то позвонить, а телефона у него не было. Первый же рассказ Куна о войне, о съемках фильма про сражение за Украину был для меня интересен главным образом тем, что рассказывал офицер в военной форме, с кобурой на поясе и орденом на кителе.
Сегодня не смогу вспомнить, о чем шла речь, но рассказ был совершенно не похож на то, что передавали сводки Информбюро (не забудьте, что мне было всего лет 11-12). Редкие письма отца с фронта тоже были другими. Много позже я вспомнил несколько имен из рассказов Юлия Михайловича: Довженко, Урусевский… Этих людей мне посчастливилось увидеть на студии «Мосфильм», а с Сергеем Урусевским я даже имел честь быть знакомым.
Вскоре я получил в подарок от Юлия Михайловича фотоаппарат «Фотокор». Начались бесконечные страдания всех моих домочадцев и кота Тарзана, которых я постоянно истязал фотографированием на стеклянные пластинки размером 9х12 (сегодняшние мальчишки даже не знают, что это такое). Постепенно мои занятия фотографией превратились в главное дело жизни. Юлий Кун это одобрял. Иногда в нашей квартире собиралась компания фронтовых операторов, среди них бывали, помимо Куна, Виктор Штатланд, Иван Грачев, Марк Беркович и многие другие. Все они были офицерами в форме и с оружием. Представляете, какое счастье для мальчишки побыть в такой компании!
Когда закончилась война, Юлий Кун приехал на трофейном автомобиле. Это было удивительно. В нашем переулке у ворот дома стояла красивая спортивная машина «БМВ», номер «МИ 11-12». Очень впечатляло! Номер запомнился на всю жизнь.
В то же время я впервые в жизни попал на «Мосфильм». Кун тогда снимал картину «Спортивная честь». Впечатление от студии было ярким, ошеломляющим – море огней осветительных приборов в павильоне, легкий запах пиротехнического дыма… С того дня и появилась у меня мечта обязательно стать кинематографистом. Жалею, что не могу сказать ему, как я благодарен   за все, что он сделал для меня, за его необыкновенную доброту».
«Служили два товарища…»
Уроженец Курска Лев Евгеньевич Сокольский (1910-1970) пережил самые невероятные приключения, будучи начальником фотослужбы воздухоплавательного дивизиона аэростатов артиллерийского наблюдения 2-й гвардейской армии. Орден Красной Звезды и две медали красноречиво говорят о риске, сопровождавшем каждый вылет. Такая же военная специальность была и у Анатолия Назарова, в дуэте с ним Сокольский снял известный фильм «Зеленая карета». В большинстве картин курянин работал с Моисеем Магидом. Они демонстрировали чудеса изобретательности, о чем увлекательно повествует книга Александра Власова и Аркадия Млодика «Тихо! Идет съемка!». Эти строки посвящены «Делу Румянцева», неизменно входящему в перечень 100 лучших советских лент:
«По шоссе мчится машина. Вдруг на дороге появляется девочка. Шофер попадает в безвыходное положение: слева встречные машины, справа – кирпичный забор, впереди – девочка. Румянцев на всем ходу сворачивает вправо и пробивает машиной стену. Девочка спасена».
Чтобы зрители могли почувствовать трагизм секунд, предшествующих катастрофе, надо было найти наиболее эффектные точки съемки. Операторы решили, что такими точками будут… шофер и девочка. В самом деле – эти два действующих лица испытали весь ужас близкого несчастья. Посмотреть на происшествие их глазами – значит увидеть события в самом страшном аспекте.
На дороге проложили узкоколейку, по которой мог передвигаться аппарат. Впереди него установили капот машины. Рабочие разогнали тележку с кинокамерой. Она стала приближаться к девочке. Оператор снимал дорогу, капот, девочку, и казалось, что на нее надвигается машина. Чтобы увеличить скорость движения, была применена замедленная съемка. В результате зрители смотрели на дорогу глазами шофера.
Затем камеру поставили прямо на асфальт. Она работала автоматически. Опытный водитель на большой скорости провел машину над аппаратом, не задев его. Так зрители глазами девочки взглянули в лицо надвигающейся опасности.
Третий трудный кадр заключался в том, чтобы показать, как шофер стремился предотвратить несчастье. Операторы прикрепили камеру на кронштейне в таком положении, что ее объектив «смотрел» на тормозные колодки. Киноаппарат автоматически зафиксировал их работу.
После просмотра этого куска пленки было высказано сомнение, что он недостаточно сильно воздействует на зрителей. Операторы предложили второй вариант кадра – снять не только тормозные колодки, а всю машину, тормозящую и разворачивающуюся вправо на полном ходу… Водитель, не доезжая до оператора, дал тормоз. Асфальт был мокрый, и тяжелую машину стало заносить. Секунда – и оператор, увлеченный съемкой, оказался бы под машиной. И тут помощник не растерялся – столкнул Магида в кювет.
Сложную подготовку провели операторы перед съемкой забора, разрушенного машиной. По их указанию декораторы построили настоящую кирпичную стену. Была найдена машина, побывавшая в аварии и предназначенная к списанию. Кое-как подремонтировали, чтобы она могла пройти своим ходом хотя бы километр. За смотровым стеклом установили железный лист с прорезью для водителя. За баранку «машины-смертницы» сел опытный танкист. Он и проделал рискованный наезд на кирпичный забор. Этот кадр снимали сразу пятью аппаратами, потому что рассчитывать на дубли не приходилось…»
6 марта 1950 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за выдающиеся заслуги в развитии советской кинематографии Лев Евгеньевич в составе группы  был награжден медалью «За трудовое отличие». Она самая младшая в советской наградной системе. В том же году курянин был удостоен Сталинской премии I степени за работу над фильмом «Академик Иван Павлов», а год спустя – еще одной Сталинской премии, тоже высшей степени, за фильм «Мусоргский»
О любимой работе Лев Евгеньевич не забывал даже дома, ведь жил он… в 10-м корпусе «Ленфильма» на Кронверкской улице, рядом с монтажными, просмотровыми залами, тон-ателье и фонотеками. Его соседями были легенды киностудии: режиссер Иосиф Шапиро, операторы Дмитрий Месхиев и Наталья Трощенко (родители режиссера Дмитрия Месхиева), звукооператор Григорий Эльберт, художники Исаак Каплан и Белла Маневич. К сожалению, большинство из них уже ушли из жизни, но автор статьи не теряет надежды когда-нибудь, побывав в Петербурге, узнать побольше о жизни и творчестве Льва Сокольского.
Павел РЫЖКОВ.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...