Антиквар, или Машина времени Павла Масальского
Свежий номер: 14 марта 2024 (4959)
тираж номера: 4050 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Антиквар, или Машина времени Павла Масальского


Старые вещи, которые мы еще совсем недавно выбрасывали (в лучшем случае отправляли в чулан), становятся все более притягательными для многих. В целом отношение к старине у нас постепенно меняется на более цивилизованное.    
Мой собеседник Павел МАСАЛЬСКИЙ — владелец и единственный работник одного из курских антикварных магазинов. По сути он представляет целый клан не только антикваров, но и прочих горожан, неравнодушных к овеществленной старине.
— Павел Александрович, на мой взгляд, ваше нынешнее амплуа требует особого склада ума и характера, а также самых разнообразных знаний, которые не дадут ни в одном учебном заведении. Помимо того, не обойдешься без особой коммуникабельности и терпения. С чего все начиналось?
— В 4 классе я увлекся собирательством монет. Учился, кстати, в 44-й школе и благодарен своим учителям за добротный базис знаний по всем дисциплинам… Так вот, помню даже, какая из монет была первой — кайзеровский серебряный пятимарочник… Начал разыскивать и читать литературу по нумизматике, познакомился со взрослыми коллекционерами. Позже закончил истфак пединститута, поддерживаю дружеские связи со многими своими однокашниками-историками…
Преподавал во Дворце пионеров, потом армия, после которой окунулся в новую экономическую реальность: перестройка, кооперативы, бизнес… Поступил на юрфак Воронежского университета. Работал консультантом в суде Ленинского района — зарплата 100 рублей. С приятелем открыли небольшую лавочку: монеты, старые вещи… Уехал в Москву и только через десять лет вернулся к идее антиквариата — стал заниматься этим уже в формате магазина. Одним словом, увлечение детства и юности оказалось сильнее всех прочих.
— Кто-то сказал, что главная доблесть мужчины — заниматься тем делом, которое он любит. При этом антикварное дело все-таки остается бизнесом?
— В Москве и в Петербурге — безусловно. Но в таком городе, как Курск, это больше увлечение. Предложи мне сейчас любое другое занятие с заработком намного больше, откажусь — не интересно. Привлекает и держит как раз духовная компонента: хорошее настроение, общение с единомышленниками, собирателями, коллекционерами…
Коль уж вспомнили Москву: периферийный антиквариат отличается от столичного, в первую очередь, тем, что там класс предметов гораздо выше. Москвичи избалованы знаменитыми именами, элитным материалом и своими финансовыми возможностями. Там в магазинах — подлинники с огромными, по курским меркам, ценниками. В провинции этого нет, зато есть теплота, которая давно отсутствует в столице…
— К вам в магазин как ни заглянешь — обязательно вы с кем-то беседуете. Судя по всему — с единомышленниками.
— Как правило, это члены нашего своеобразного неформального клуба, который сложился сам собою и постоянно пополняется новыми именами. Люди увлеченные, с интересом к истории, и не только к истории предметной, хотя у каждого, безусловно, свои предпочтения. Понимаем друг друга с полуслова. Это как группа крови…
— Как попадают старинные вещи на полки вашего магазина? Кто в первую очередь приносит их на реализацию?
— Довольно часто это коллекционеры и собиратели. Они «шлифуют» свои коллекции: что-то поменять, продать, купить. Но самый многочисленный «отряд» — население, которое к коллекционированию не имеет никакого отношения. Скажем, молодые люди, переезжая в новое жилье, активно освобождаются от «наследства» предков. У них пока нет интереса к старым вещам, которые верно служили их дедам и прадедам. Но при этом многие из них прекрасно разбираются в раритетности и стоимости предмета — через интернет… Впрочем, иногда приходит бабушка, и она тоже хорошо знает, что продает и какой может быть цена этой вещи. Всего несколько лет назад такой осведомленности не было, часто приходилось доброжелательно подсказывать. Бывает и по-другому: к примеру, звонят по телефону и сообщают: «Я внучка фотографа Тетерина, хочу кое-что отдать из вещей дедушки, приезжайте…». Едем в Стрелецкую, в старый дом Тетерина. У него в свое время были фотоателье на Мурыновке и в Московском проезде. Знаменитый был мастер… Так вот, внучка (женщина в летах) показывает архив, от которого можно упасть в обморок. Старые фотографии Курска, сделанные самим Тетериным, его личные вещи… Но она отдала на реализацию совсем немного, остальное оставила себе. В Курске такие «клондайки» еще есть, они разбросаны по городу, и про них мало кто знает. Скажем, уникальные работы Дейнеки, которые владельцы не хотят отдавать ни за какие деньги: пускай, дескать, после меня распоряжаются внуки. А внуки могут и не знать настоящей ценности этих вещей.
— Как со временем меняется ассортимент предлагаемых предметов?
— Скажем, восемь лет назад горожане пачками приносили курские старинные открытки, книги. Сегодня это уже редкость. Нечасто приносят колокольчики и многое другое, что совсем недавно редкостью не было. Таких примеров по товарным группам можно привести много. Объясняется не только тем, что материал не безграничен — появилось много собирателей, которые обходятся без услуг антикварного магазина.
— Не могу отыскать для своей коллекции «Смену-2» или «Смену-6», именно с них я начинал заниматься фотоделом.
— Поможем…
— В Курске сносится много старых жилых домов. Вы никогда не были допущены покопаться там непосредственно перед сносом?
— Неоднократно удавалось. Скажем, напротив КГУ был старинный дом фотографа Новопольского. Там было очень много интереснейшего материала, который мгновенно разошелся по коллекциям. Кстати, именно так нашли старый альбом с уникальными отпечатками автопробега 1913 года. Они вошли в ваш с Олегом Радиным альбом «Мой город во все времена».
— О покупателях. К примеру, коллега-антиквар из Москвы приехал в провинцию, чтобы скупить по дешевке и продать у себя гораздо дороже. Такие бывают?
— Приезжают, как правило, коллекционеры. Однако в нашем регионе не слишком много материала, который бы их заинтересовал. У них высокие требования… Из столиц часто наведываются бизнесмены и дизайнеры, которые занимаются оформлением офисов и других помещений. Иногда они забирают довольно много предметов: старые приемники, патефоны, прялки, сундуки… Но в основном мы работаем на свой регион.
— Как, на ваш взгляд, в человеке зарождается страсть к собирательству? Думаю, ваш магазин немало способствует этому процессу.
— У каждого по-своему. Скажем, приходит молодой парень и сообщает, что он нашел на чердаке несколько старинных книг. Спрашивает, можно ли их продать. Советую ему для начала прочитать, а потом приносить… Читает и, сам того не ожидая, втягивается, начинает интересоваться книгами, становится собирателем, коллекционером… Многие, опять же через случайные находки (часто в чулане, в старом бабушкином сундуке, на забытых антресолях), начинают собирать то, к чему еще совсем недавно были совершенно равнодушны.
Приведу собственный пример: недавно мне попался жестяной грузовичок — такой был у меня в детстве. От него повеяло таким теплом… Стал искать аналогичные вещи — для себя. Кстати, игрушки у нас не задерживаются — уходят моментально. Думаю, что по той же причине — кому-то напоминают детство. В том же ключе старые елочные игрушки. Сегодня они еще есть, но к Новому году все разберут: картонные, ватные, жестяные… Такие вещи хорошо поднимают настроение, своего рода психотерапия….
Если уж о моих личных предпочтениях, то из доступного ассортимента более всего интересуют многие вещи советского периода — так называемый соцарт. Недавно нашел карандашницу 1927 года, выпущенную к 10-летию Советской власти. Простенькая, из жести, но в ней мощный дух времени.
На мой взгляд, любой старый предмет — это своего рода машина времени. Берешь его в руки, и сразу возникает ряд образов. Икона, иконописцы, иконные лавки… Не говоря уже о том, что такая икона намолена не одним поколением ее владельцев… Как-то возник вопрос: а не грех ли продавать иконы? По этому вопросу я даже консультировался со священниками. Они подсказали, что продавать можно, но не стоит употреблять само слово «продавать». Правильнее и тактичнее — «менять»… Это прекрасная традиция с очень старыми корнями…
— Какой он, среднестатистический собиратель? Меняется ли с годами?
— Безусловно, и тут много деталей. Скажем, как правило, собиратели и коллекционеры — это мужчины. Но сегодня все чаще приходят, к примеру, женщины в годах и просят показать кукол или что-то еще — это предметы их собирательства.
— Присутствует ли конкуренция между курскими антикварами?
— Чаще помогаем друг другу. Бородай, Северинов, Конорев… Нередко передаем с рук на руки покупателя — если у самих нет какого-либо конкретного товара. Одним словом, сотрудничаем…
— У знакомого, профессионального историка, есть своя «метода»: он складывает в сундук вполне современные вещи, будучи уверен, что очень скоро они «постареют». И кое-что всего лишь лет за 15 действительно «вызрело». То есть малой скоростью из одного времени — в другое…
— По сути я делаю то же самое. Скажем, советский период, даже его поздние годы: подстаканники, карандашницы, письменные приборы, радиоприемники — это же совсем рядом… Они «законсервированы» по чьим-то сараям, подвалам, гаражам и ждут, когда их «призовут». Менталитет россиянина «выбросить всегда успею, авось, пригодится» в данном случае очень полезен. Мое дело содействовать процессу понимания духовной и материальной ценности таких предметов. Уверен, что со временем и эти «сундуки» распахнутся.
Кстати, еще лет 50 назад «попасть» в глубину веков было гораздо легче, чем сегодня. Рубль Петра I в. те времена стоил всего три рубля. На нынешние деньги — примерно триста рублей. Да и остальная «старина» стоила недорого. .
— Припомните какую-то совсем уж неожиданную находку.
— Вот находка в буквальном смысле. Проходил как-то мимо разбитого дома на Дружининской, смотрю: что-то сверкнуло в куче мусора. Присмотрелся — чашечка «С днем ангела» работы мануфактуры Гарднера. Ни единого скола или трещины. Как она сохранилась — удивительно.
— В чем перспектива вашего дела и есть ли она на ближайшие десятилетия? Все-таки запасы старых вещей небезграничны.
— Приходят новые поколения, а с ними собирательский интерес к предметам из десятилетий, которые для нас с вами и прошлым-то не назовешь. Скоро подойдет очередь восьмидесятых, девяностых и так далее. Это процесс бесконечный.
-То есть, привычка смотреть на любой современный предмет, как на потенциальный антиквариат, у вас присутствует?
— Конечно. Здесь много деталей, но в основном именно так.
— Советую вам побывать в музее курского отделения Центробанка. Старые предметы, подобранные с учетом профессиональной специфики: арифмометры, счеты, пресс-папье, письменные приборы, чернильницы, бюро и много чего еще. В том же профессиональном ключе — музей старых автомобилей, организованный на одном из автопредприятий Курска.
— Пример аналогичного подхода: нынешние фотомагазины «на ура» разбирают у нас старинные фотоаппараты, которыми украшают интерьер. И, на самом деле, эта старинная фототехника там к месту. Во всяком случае, начинаешь понимать, какой огромный путь проделала эта отрасль всего за полтора века.
— С «черными копателями» дело имеете?
— Нет, и это принципиально. Не только по причине надзора со стороны полиции. Пару дней назад пришел парнишка из района и предложил кое-что из оружия времен последней войны. Убедил его сдать все это в соответствующую организацию. Насколько мне известно, он этому совету последовал.
— С кем из курских историков поддерживаете отношения?
— Со многими. Скажем, с Виктором Скляруком. Это энтузиаст высшей пробы. Уважаю и преклоняюсь.
С Павлом мы беседовали долго, газетной полосы не хватит, чтобы рассказать о его деле-увлечении. Пускай столицы гордятся ценниками на своих предметах антиквариата, провинция (которая по сути и есть настоящая Россия) и в этом вопросе будет гнуть свою линию. А фотоаппарат «Смена-2» для моей коллекции гостеприимный хозяин антикварного магазина отыскал уже на следующий день.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...